Трамп: изменения климата, ВИЭ и не только

В интервью американскому изданию Нью-Йорк Таймс новоизбранный президент США уделил достаточно много внимания вопросам изменения климата и ВИЭ. Мы помним его высказывания относительно этих проблем на протяжении предвыборной компании и видим как меняется его позиция по отношению к ним после избрания. Ниже мы приводим некоторые выдержки из интервью касающиеся вопросов изменения климата и ВИЭ.

Томас Фридман (Thomas L. Friedman), ведущий колонки мнений: Господин избранный президент, могу я задать вопрос? Одна из тем, которой вы тщательно избегали и не касались во время кампании, и о которой вы пока ничего не сказали, очень близка и дорога моему сердцу. Это вопрос о климатических изменениях, Парижское соглашение, то, как вы будете это решать. Вы владеете одним из самых прекрасных полей для гольфа в мире…  

[Трамп смеется] : Я читал вашу статью. А некоторые будут еще лучше, как в Дорале… они будут идеальными. [Неразборчиво] Просто те поля, что возле воды, их уберут, но Дорал будет в великолепном состоянии. 

Фридман: Но для меня это действительно важно, и я думаю, для многих читателей тоже важно знать, что вы собираетесь делать в этом направлении. Знаете, вряд ли кто-то возразит против того, что надо использовать все формы энергии. Намерены ли вы лишить Америку роли лидера в борьбе с климатическими изменениями?  

Трамп: Том, я очень внимательно слежу за этим. И вот что я вам скажу. Я готов этим заниматься, открыт для этого. Мы очень внимательно изучим это. Это очень интересный вопрос, потому что по вопросу климатических изменений разногласий больше, чем где бы то ни было. Вы этого не слышите, но есть люди и с другой стороны, которые даже… 

Сульцбергер: Мы это слышим. 

Фридман: Сегодня утром Джо Кернен (Joe Kernen) выступал на эту тему в программе Squawk Box, на которой я присутствовал, так что у меня этим все уши забиты. 

Трамп: Джо — один из них. Но многие умные люди не соглашаются с вами. Я совершенно открыт. Я намерен изучить многое из того, что было сделано в этом вопросе, и мы все изучим тщательно. Но я открыт, у меня нет предубеждений. 

Сульцбергер: Что ж, поскольку мы живем на этом острове, сэр, я хочу поблагодарить вас за вашу непредвзятость. Мы же видим, что делают эти ураганы и штормы, так? Мы наблюдаем это лично. Своими глазами. 

Фридман: И вы смотрите на это непредвзято? 

Трамп: Да, у меня нет предубеждений. А потом, Артур, штормы у нас были всегда. 

Сульцбергер: Но не такие. 

Трамп: Знаете, самый жаркий день было где-то в 1890-х годах, в 98-м. Понимаете, можно приводить множество доводов, отстаивая разные взгляды. И у меня нет никакой предвзятости. 

Мой дядя 35 лет работал преподавателем в Массачусетском технологическом институте. Он был великолепным инженером, ученым. Это был великий человек. И… это было очень давно — у него была определенная точка зрения на данную тему. Это очень сложная тема. Я не уверен, что кто-то когда-то в ней полностью разберется. Я знаю, говорят, что на одной стороне стоит наука, но и ученые тоже обменивались этими ужасными электронными сообщениями. Когда это было, лет пять назад, в Женеве или еще где? Это ужасно. Когда их поймали, знаете, все увидели и спросили: в чем дело? А я абсолютно открыт, и предубеждений у меня нет. Скажу вам вот что: чистый воздух жизненно важен. Чистая вода, кристально чистая вода жизненно важна. Безопасность жизненно важна.  

И еще. Вы говорили о полях для гольфа. У меня есть великолепные и очень успешные площадки для гольфа. И я получил очень много наград от экологов за то, как они устроены. Я проделал колоссальный объем работы, за что и получил их. Иногда я сам себя называю защитником окружающей среды, а люди порой улыбаются. Но знающие меня люди понимают, что все это правда. Отсутствие предубеждений. 

Джеймс Беннет (James Bennet), редактор редакционной полосы: Когда вы говорите об отсутствии у вас предубеждений, вы хотите сказать, что не уверены, является ли человеческая деятельность причиной климатических изменений? Как вам кажется, связаны они с человеческой деятельностью или нет? 

Трамп: Вот я сейчас думаю… ну, похоже, определенная связь есть. Определенная, какая-то. Все зависит от того, в каких масштабах. А еще от того, во что это обойдется нашим компаниям. Вы должны понимать, наши компании в данный момент неконкурентоспособны. 

Они действительно в основном неконкурентоспособны. Четыре недели тому назад я начал включать в свои речи одно небольшое предложение о том, что со времен Буша мы потеряли 70 тысяч предприятий. 70 тысяч. Впервые посмотрев на эту цифру, я сказал: «Это наверняка опечатка. Может, 70, но никак не 70 тысяч. Не может быть, чтобы 70 тысяч предприятий». Но это не было опечаткой. Цифра правильная, мы потеряли 70 тысяч предприятий.  

Мы больше не можем конкурировать с другими странами. Но нам надо снова стать конкурентоспособными. Мы неконкурентоспособны по целому ряду причин.  

Вот одна из причин. Многие страны, с которыми мы занимаемся бизнесом, они заключают сделки с нашим президентом или с кем там еще, но при этом не выполняют условия сделок. Вы это знаете. Нашим компаниям гораздо дешевле самим производить продукцию. Поэтому я все очень внимательно изучу, и как мне кажется, в этом вопросе у меня весомый голос. И я думаю, к моему голосу прислушаются, особенно те люди, которые мне не верят. И тогда мы дадим вам знать. 

Фридман: Очень не хочется, чтобы гольф-клуб Royal Aberdeen оказался под водой. 

Трамп: Северное море, например, хорошее место, не правда ли?  

. . .

Майкл Шир (Michael D. Shear), корреспондент в Белом доме: Господин Трамп. Я Майк Шир. Освещаю работу Белого дома, вашей администрации…  

Трамп: Там и увидимся. [смех] 

Шир: Одно маленькое разъяснение по климатическим изменениям. Намерены ли вы, как говорили, выйти из Парижского соглашения…  

Трамп: Посмотрим. 

Шир [перебивает]: А если иностранные лидеры решат ввести пошлины на американские товары в качестве компенсации за те углеродные выбросы, которые Соединенные Штаты обязались сократить, но не сократили, вас это устроит? И второй вопрос по поводу смешения ваших глобальных коммерческих интересов и президентской должности. За те 10 дней, две недели, что прошли с момента вашего избрания, вы уже встречались с вашими индийскими партнерами по бизнесу… 

Трамп: Конечно. 

Шир: Вы говорили о том воздействии, которое ветроэлектростанции окажут на ваши поля для гольфа. Эксперты по этике, юристы, эти люди говорят, что все это абсолютно неприемлемо. Поэтому вопрос к вам такой. Что вы считаете приемлемым для того, чтобы разделить эти обязанности, и где те линии, которые вы не будете пересекать, находясь в Белом доме?  

Трамп: ОК. Сначала о странах. Думаю, зарубежные государства так с нами не поступят. Если во главе там стоит человек, который понимает принципы руководства и переговорного процесса, то они так с нами не поступят, не смогут поступить, что бы я ни делал. Этого не произойдет, однако я намерен изучить данный вопрос. Очень серьезно изучить. Я также хочу посмотреть, сколько это будет стоить, каковы издержки. И в скором будущем я поговорю с вами об этом. А пока мне надо заниматься первоочередными вещами. 

А что касается возможного конфликта интересов, то закон полностью на моей стороне. Это значит, что у президента не может быть конфликта интересов. Об этом уже много говорили и писали. Но, несмотря на это, я в любом случае не хочу появления конфликта интересов. Законы говорят, у президента не может быть конфликта интересов. Теперь я понимаю, почему у президента не может быть конфликта интересов. Дело в том, что все, чем занимается президент, в определенном смысле является конфликтом интересов. Но я создал огромную компанию, это большая компания, которая работает во всем мире. Люди видят, когда смотрят на все эти рабочие места, скажем, в Индии. Они видят, что такая работа создает прекрасные отношения с народом Индии, а поэтому все это хорошо. Но я должен сказать, что приезжают партнеры, очень и очень успешные люди. Они приезжают и говорят: «А нельзя ли сделать совместную фотографию?» Но вообще-то этой работой занимаются мои дети. Поэтому я могу сказать этим людям: «Нет, я не хочу сниматься». Или я могу согласиться. Ну, сделать снимок — это же чудесно. Я не против фотографий. Но если это будут решать какие-то там люди, я больше никогда не увижу свою дочь Иванку. Это как вы не увидите больше своего сына. Это нехорошо. Это нехорошо. Я бы больше никогда, никогда не увидел свою дочь Иванку. 

Неизвестный: То есть, вам придется сделать Иванку заместителем президента. 

Трамп: Да знаю, знаю. [зал смеется] Но и на это я пойти не могу. Не могу, это не сработает. Я не могу делать все что угодно. Ну, я думаю, мне позволят видеться ненадолго только с моим сыном Барроном, потому что ему 10 лет. Но, должно быть [неразборчиво]. Это очень интересный случай.  

Неизвестный: Но вы можете продать свою компанию, разве не так? При всем уважении, вы могли бы продать свою компанию, и тогда… Тогда вы могли бы видеться с ними все время. 

Трамп: Знаете, сделать это очень трудно, потому что я владею недвижимостью. Я владею недвижимостью по всему миру, и теперь люди понимают это. Когда я заполнял все эти бланки на федеральных выборах, люди говорили: «О, это реально большая компания, очень большая». Это действительно большая компания, она многопрофильная, она по всему миру. Это великолепная компания с великолепными активами. Знаете, продажа недвижимости — это не продажа ценных бумаг. Продажа недвижимости очень сильно отличается, это совершенно иной мир. Я говорю об этом, говорю вполне серьезно, и позавчера говорил в передаче «60 минут»: моя компания не имеет для меня такого большого значения, как то, чем я сейчас занимаюсь, потому что я не нуждаюсь в деньгах. Мне ничего не нужно, и, между прочим, доля заемных средств у меня очень низка. У меня очень и очень мало долгов, очень малая доля задолженности. Банки даже говорят: «Мы хотели бы одолжить вам денег, мы готовы одолжить любую сумму». Но я уже это проходил, видел все плюсы и минусы. У меня была чрезмерная доля заемных средств, была недостаточная доля заемных средств. А с возрастом все чаще думаешь, что чем меньше у тебя долгов, тем лучше. 

Неизвестный: Господин избранный президент… 

Трамп: Погодите минутку, это важный вопрос. Мне безразлична моя компания. Ну, то есть, если приедет партнер из Индии, или если приедет партнер из Канады, где мы только что открыли прекрасное большое здание, если они захотят прийти ко мне в кабинет, и придут мои дети, а я ранее заключал сделки с этими людьми, то что я скажу? Не буду с вами разговаривать, не буду с вами фотографироваться? Но это надо делать, просто по-человечески, надо фотографироваться. А я хочу просто сказать, что получил право делать нечто очень важное по тем многочисленным вопросам, которые мы обсуждали, в сфере здравоохранения, во многих других вещах. Мне безразлична моя компания. Она не имеет значения. Ею управляют мои дети. Они скажут, что у меня есть конфликт, так как мы только что открыли прекрасный отель на Пенсильвания-авеню, и всякий раз, когда кто-то будет останавливаться в этом отеле из-за того, что я президент, то, могу догадаться, это будет конфликт интересов. Это конфликт интересов, но опять же, я не имею никакого отношения к этому отелю, а они могут. Опять же, заселенность этого отеля может оказаться выше, потому что психологически он стал более ценным активом, чем раньше. Так? Безусловно, бренд станет популярнее, чем прежде. Я ничего не могу с этим поделать, но мне все равно. Я сказал на передаче: «Мне все равно. Потому что это не имеет значения. Единственное, что имеет значение для меня теперь, — руководство нашей страной». 

Майкл Барбаро (Michael Barbaro), политический репортер: Господин избранный президент, могу ли я попросить вас подробнее рассказать о том, какие структуры вы создадите, чтобы разделить президентство и бизнес, и чтобы не допустить, скажем, таких вещей, о которых New York Times сообщила в последние сутки — о встрече с лидерами Брексита по поводу ветроэлектростанций… 

Трамп: О встрече с кем? 

Барбаро:…с лидерами Брексита по поводу ветроэлектростанций, которая может помешать вашей точке зрения на ваше поле для гольфа. Как и какие структуры сохранить. И что, кстати, вы можете сказать об этой встрече? 

Трамп: Я имел какое-то отношение к ветроэлектростанциям в последнее время? Нет, насколько мне известно. Ну, у меня проблемы с ветряной… 

Барбаро: Но вы подняли этот вопрос на встрече, не правда ли? 

Трамп: На какой встрече? Не знаю. Может быть. 

Барбаро: C лидерами Брексита. 

Несколько голосов: С Фараджем. 

Трамп: А, это. Возможно, и поднимал. Но ветер — вещь обманчивая. Прежде всего, мы не делаем в США ветряки. Их делают в Германии и Японии. На них уходит огромное количество стали, в атмосферу летит большое количество выбросов, в нашей стране или нет, но это летит в атмосферу.  

Ветроэлектростанции убивают птиц, и они нуждаются в крупных субсидиях. Иными словами, мы выделяем субсидии на ветряки по всей стране. А они в основном не работают. Мне кажется, без субсидий они вообще не будут работать. И это меня беспокоит. И они убивают птиц. Вы поезжайте куда-нибудь на ветроэлектростанцию. В Калифорнии у них есть, как его называют? Золотой орел? Они там типа, убьешь золотого орла — отправишься на пять лет в тюрьму. Но они все равно их убивают, получают лицензии, хотя убивать можно только 30 или около того в год. А ветроэлектростанции — они просто уничтожают популяцию этих птиц. И все нормально. Но при этом для них можно найти место. Но они нуждаются в субсидиях. Я говорю об этом много лет, о ветряной энергетике. Я бы не хотел ее субсидировать. Некоторые экологи полностью согласны со мной из-за всего того, что я сейчас рассказал, включая птиц. А некоторые нет. Но это трудно объяснить. Мне безразлично все то, что не имеет отношения к моей стране. 

Барбаро: Но структуры, напомню свой вопрос. Как вы официально оформите разделение этих вещей, чтобы не возникало вопросов о том, пытаетесь ли вы как президент… 

Трамп: ОК. 

Барбаро:…влиять на некоторые вопросы, скажем, на ветровую энергетику?  

Трамп: Так, я не хочу влиять ни на что, потому что для меня это неважно. Это трудно объяснить.